читать дальшеМне снова снился мой Город. Он так похож на город, в котором я живу, что порой я их путаю. Те же улицы, только уже и зеленее, и ведут они иногда в совершенно другие места. Те же люди, только честнее и прямодушнее, они не умеют улыбаться, когда не хотят, и могут пустить в дело кулаки или подручные средства, когда это необходимо. Гораздо меньше машин, и почти всегда - ранняя осень.
В Городе часты цунами и смерчи, но полностью смыло его всего один раз. Хотя нет, вру - дважды, но во второй раз это была глобальная катастрофа, и там не только от Города ничего не осталось... И блуждающая планета, принесшая с собой эту катастрофу, великолепно смотрелась в ночном небе рядом с Луной - превосходя ее по размерам в десяток раз, призрачно-оранжевая, в серебристой дымке отбираемой у Земли атмосферы.
В Городе водятся тигры, иногда появляются львы, а иногда - зомби. И те, и другие и третьи агрессивны далеко не всегда, и с зомби, помнится, мы как-то вели очень интересные философские беседы, я - за кружкой чая, они - за кружкой крови. А тигров мне не раз приходилось отбивать у толпы - не в одиночку, естественно.
Через город идут поезда, на которые я постоянно боюсь опоздать и очень часто опаздываю - тогда приходится догонять стопом или троллейбусом. Да, в Городе очень странные троллейбусы, на них можно догнать поезд. А трамваи идут на Остров.
На Острове стоит разрушенная АЭС, и там очень опасно, повышенная радиоактивность, ядовитые болота и куски реактора, разлетевшиеся почти по всей территории - Остров не чистили, просто закрыли для всех, кроме жителей Города, но там до сих пор живут люди. И мутанты. Сам Остров тоже живой, если его можно так назвать - и мы часто наведываемся к нему в гости. Возвращаются не все, и не всегда самими собой, но жить в Городе, не бывая на Острове, - невозможно, ты превратишься в безликую и бездушную тень, потому что Остров - это сердце Города.
Еще в Городе живут Твари и Пустотники, и мы ведем с ними войну. Ту самую, которой столько же, сколько Городу, а "Городу две тысячи лет"... Хотя нет, война идет против Тварей, а с Пустотниками воевать невозможно - они порождения Пустоты, и то, что они привносят в души людей, можно только заполнить. Однажды в Городе возродился Кернунос, и Твари теперь показываются гораздо реже и, в основном, исподтишка.
В Городе любят проводить над жителями психологические эксперименты, и любой может, проснувшись поутру, обнаружить себя в концлагере, или с ножом в руке над трупом соседа, или в полузатопленном корабле посреди океана. Пронаблюдав твои реакции, тебя обязательно разбудят и вежливо пояснят, что это был эксперимент, помахивая перед твоим носом бумагой с добровольным согласием и твоей подписью. Вот только ты про эту подпись почему-то ничего не помнишь.
Из любой точки Города, если только его не заслоняют сопки, всегда можно увидеть море. И корабли. Море бывает разным - от штилевого до отступающего перед цунами, но оно всегда есть. Я не видел его лишь однажды, но и тогда море было, просто оно - спокойное, ни ветерка - скрылось под густым слоем светло-серого ядовитого тумана. Это был единственный раз, когда в Город пришла война. Мы выбирались из Города на катере, и он взрезал носом не волны, а густо-маслянистый туман, почти доходивший до бортов. Из тумана по всему заливу торчали рубки старых дизельных подводных лодок, бурые от ржавчины и странных потеков металла, которые не давали раздраить люки. Из лодок стучали, а катер, слегка кряхтя от перегрузки, виновато тащился мимо. На одной из лодок люди все-таки смогли выбраться, и сидели, густо облепив выступ рубки. Они даже не кричали нам, понимая, что катеру больше людей не взять, а просто провожали нас обреченными взглядами. Мы добрались до причала на другой стороне залива, и вышли на пирс, затянутый серой ядовитой паутиной. И в ней же была запутана трава у подножия сопки. Врочем, и воздух уже стал ядом, и мы шли, вдыхая его, все еще на что-то надеясь. А поднявшись вслед за всеми на поскрипывающий деревянный виадук, я обернулся на Город и понял, что не уйду отсюда.
Потому что в Городе я умею летать.